В стране чудес

Россию «Цирк Солнца» пришел сначала в виде легенды: все знали, что это очень круто, но мало кто видел. Потом в виде телетрансляции закрытия Олимпиады в Турине: шоу с акробатами там ставил клоун и режиссер Cirque du Soleil Даниэле Паска. Наконец, в 2009 году цирк приехал на гастроли сам. И теперь приезжает каждый год.

Но это все равно не тот случай, когда от похода на представление можно отказаться со словами «спасибо, но Cirque du Soleil мы уже видели». Отказаться от очередной его порции вообще едва ли возможно.

Это гигантская трансконтинентальная корпорация со штаб-квартирой и фабриками в Монреале, четырьмя тысячами сотрудников примерно четырех десятков национальностей и почти двадцатью шоу, идущими по всему миру. Из чего ясно, что Cirque du Soleil бывает разный. На сцене — как едущая в Москву «Заркана». В аквариуме — как шоу «О». В шапито — как уже виденный москвичами «Кортео». Бюджет одной лишь «Зарканы» —пятьдесят семь миллионов долларов.

При тысячном штате артистов здесь индивидуально все — обувные колодки, выкройки, болванки для шляп. Если бог в деталях, то этот цирк божественно совершенен. В нем нет отдельных номеров, шпрехшталмейстера во фраке, парада-алле. Это тщательно выстроенная другая реальность, куда вам суждено гипнотически провалиться — или сбежать от собственной жизни.

«Помню, мы с Ринго Старром пошли на «Любовь» — шоу, вдохновленное «Битлз», — вспоминает Пол Маккартни. — Зазвучали наши песни, и я сказал Ринго: «А что? Отличная музыка!» Cirque du Soleil, а не платиновые диски и награды, помог мне понять, что мы провели нашу с ребятами жизнь в искусстве достойно».

Тем не менее по-настоящему великие спектакли «Цирка Солнца», как и счастливые семьи, похожи друг на друга. Сценография по последнему слову техники. Неописуемые костюмы. Гимнасты и акробаты, вытворяющие немыслимое на движущихся гигантских конструкциях, словно бы норовящих стряхнуть с себя человечков - муравьев. А история —почти всегда одна и та же: история мгновенной утраты и долгого обретения вновь. В идущей в Москве «Заркане» маг и кудесник теряет возлюбленную и с ней — магический дар, а потом отправляется на их поиски. Сама слаженность воздушных гимнастов на грани смертельного риска здесь говорит о человеческой верности сильнее, чем любая театральная мелодрама. Телесное совершенство акробатов — о победе над страхом и слабостью. А работа эквилибристов и жонглеров — о том, что этика может быть ясной, точной и честной.

Лучшие истории в Cirque du Soleil — это истории о человеке, который способен встать после падения, это искусство подниматься с колен и брать ситуацию в свои руки. Вот почему здесь никогда не было и нет дрессированных животных: именно этим он радикально отличается от цирка традиционного, в частности русского. Хотя циркачей и спортсменов из России в Cirque du Soleil работает столько, что в Монреале объявления о наборе в труппу непременно дублируются на русском, а раздел кастинга на сайте переведен с английского: не эстетикой, но выучкой советские спортивные и цирковые школы берут реванш. «Я два года работал у них и узнал много нового», — говорит наш клоун Слава Полунин.

Таким Cirque du Soleil был с самого своего рождения. А родился он в 1984 году усилиями маленькой горстки безумцев. Потому что кому еще придет в голову давать уличные спектакли в Монреале, климатом напоминающем помесь Хельсинки со Стокгольмом. Основателю Ги Лалиберте было двадцать три года. В четырнадцать лет он сбежал из дома, беспризорничал, за монетки дышал огнем на улицах, пока приятель ходил на ходулях. Сколотил уличный цирк. Сумел получить от властей грант на спектакль к четырехсотпятидесятилетию Канады. А потом стал миллиардером и исполнил мечту детства — полетел в космос, туристом. На сувенирах Cirque du Soleil написано: «Если сбежал из дома, поступай в цирк!»

Шоу «Цирка Солнца» всякий раз ставит приглашенный режиссер. Для «Зарканы» ангажировали Франсуа Жирара, тоже канадца. Он начинал как современный художник, но прославился оперными постановками — короче говоря, человек совсем не цирковой. Его позвали в первую очередь потому, что премьера «Зарканы» в нью-йоркском Радио Сити Мюзик-Холле в июне 2011 года должна была выбить из памяти публики прошлогодний провал шоу Banana Shpeel.

Репетиции шли нервно. Акробаты падали в страховочную сетку, Жирар давал интервью, уверяя, что атмосфера царит спокойная, но проговорился, что проект напоминает ему неповоротливого слона. Тем не менее к весне пасьянс сложился. Критики захлебывались от восторга, перечисляя русские фамилии гимнастов, а ошеломленная публика, затаив дыхание, пыталась понять, где же в том пространстве настоящие люди, а где — видеокартинка: и те и другие летали в пространстве, игнорируя гравитацию и телесные оковы. Огромная змея подпирала головой софиты, а акробаты скользили по гигантской вращающейся булаве, так что публика только зажмуривалась от восхищения и ужаса, уже и не вспоминая про мага с его утраченной любовью. «Не ищите здесь логики — это вам не Шекспир», —предупреждал режиссер.

Случись в Нью-Йорке провал, Жирар мог бы проклясть свой цирковой опыт и себя — за измену видеокамере. Но с высоты успеха обстоятельно рассуждает:

«Для меня театр и кино —абсолютно разные стихии, смешивать которые мне всегда казалось неправильным. Но для шоу такого размаха, как «Заркана», которое должно существовать в двух самых больших театрах мира — в Нью-Йорке и Москве — сложное видеоизображение с элементами мультипликации стало великолепным инструментом. Между созданием кинофильма и представления такого уровня общего значительно больше, чем кажется на первый взгляд. Причем в Cirque du Soleil напряжение достигает своего апогея к финалу. Если сравнивать с кинопроцессом — это как будто у вас премьера на следующий день после завершения съемок».

Но цирковые — это явно не то же самое, что актеры? «Меня волнует то, что их объединяет, а не различия между ними».